Встреча с регентшей

После возвращения из Гуннии в Равенну Салвьен не ждал долго. Не прошло и недели как Галла Пласидиа вызвала его в императорский дворец:

— Письмо Оруоса (регентша произнесла «Роаса») и Аттилы позволяет надеяться, что гунны по крайней мере в ближайшие годы собираются сохранять с нами хорошие отношения. Что Вы думаете по этому поводу?

— Аттила считает, что, следуя заветам Августа, римляне благоразумно остановились на Рейне и Дунае. Царь Оруос и он заняты почти исключительно консолидацией гуннских и других варварских племен от Дуная до Урала, созданием «pax hunna» на этом огромном пространстве.

Регентша внимательно посмотрела на Салвьена и сказала:

— Орест говорит, что Аттила мечтает создать «pax hunna-romana» и считает это единственной возможностью создания устойчивого мира от Испании до Урала. Он заболел этот идеей и попросил у меня разрешения уехать к гуннам со своей семьей. Этот Аттила очень умен и харизматичен!

Салвьен не удивился:

— Он мне тоже говорил, что Аттила приглашает его своим советником. Мне кажется, что Орест искренен в своем стремлении помочь Аттиле создать «pax hunna-romana» и спасти таким образом римскую цивилизацию.

Пласидиа задумалась:

— Меня не удивляет эта идея Аттилы. Готский король Атольф ...

Салвьен навострил уши при этом имени — регентша говорила ему о своем первом супруге, за которого она вышла замуж после пленения готами, чтобы спасти империю!

Она продолжила после паузы:

— Атольф, испытывая после побед в Италии головокружение от успехов, начал мечтать о том, чтобы заменить римлян своими визиготами, то есть о «pax gotica» на территории Римской империи. Потом после наших бесед он пришел к мнению, что готы не привыкли подчиняться законам и малочисленны. Поэтому он начал думать о возможности «pax gotico-romana» и увел визиготов из Италии.

Салвьен заметил:

— Гунны имеют древние имперские традиции. Они достаточно многочисленны, так как расселены на огромных пространствах. Говорят, что раньше они могли мобилизовать против Китая армии до 400 000 всадников. Не исключено, что они могут сделать это и теперь, если их клич будет услышан и в глубине Азии. Кроме того среди их вассалов и союзников есть германские и многие другие племена.

Регентша резко прерывает его:

— Не думаете ли Вы, что Аттила только прикрывается идеей этого «pax hunna-romana», чтобы создать со своим другом Аэцием новую Римско-гуннскую империю? Что Вы узнали про их отношения и планы?

Офицер выпил из принесенного молодой рабыней кубка глоток фруктового напитка:

— Аттила восхищается вашим приездом в 410 году в осажденный Рим, чтобы вдохновить защитников. Он высказал надежду, что Валентиньен вырастет хорошим императором, достойным своего отца Констанца.

Пласидиа улыбнулась:

— Мне Орест доложил об этом.

Салвьен продолжил убежденным тоном:

— Мне кажется, что он человек набожный, верующий в единого и всемогущего Бога, привык подчиняться гуннскому кодексу Модун-хана, знающий прекрасно римские законы и обычаи. Хан Оруос миролюбивый и порядочный правитель, посвятивший свою жизнь возрождению и укреплению единства западных гуннов. Думаю, что они будут искать союза с законными правителями римских империй. Но для Аттилы, очевидно, было бы приятно видеть Аэция главнокомандующим всей римской армией.

Регентша снова резко прерывала его:

— Зато мне это было бы неприятно. Мы бы тогда стали марионетками гуннов. Орест доложил, что Аэций дал торжественную клятву верности гуннам.

Салвьен рассказал подробно, что он узнал наиболее интересного о взаимоотношениях Аттилы и Аэция. Регентша слушала очень внимательно, нахмурив брови и не прерывая его. Когда Салвьен замолчал Пласидиа сказала с удовлетворенным видом:

— Я довольна вашим анализом. Все это подтверждает мое мнение о силе гуннов и амбициях Аттилы и Аэция. Я предпочитаю союз с более слабыми визиготами, при котором римляне останутся господствующей нацией. Но все-таки хорошо, что Аттила учился в Риме и у нас пока нет проблем с гуннами! Нам надо продолжить наблюдение за развитием отношений Аэция и Аттилы, чтобы предупредить возможные неприятные сюрпризы. Я вас направляю в Галлию для наблюдения за отношениями варварских наемников и союзников с населением и предупреждения центрального правительства о возникающих проблемах, формулировки рекомендаций. Такое поручение выглядит естественно после поездки в Гуннию и дает большую свободу действий. Граф Аэций разумеется не будет откровенен с Вами. Постарайтесь завоевать доверие Марка и других близких к нему офицеров.

Пласидиа улыбнулась:

— Разрешаю, если будет надо, критиковать меня и наших сторонников. Не говорите никому, что Вы в родстве с императором.

Потом она нахмурилась:

— Аэций меня предупреждал о том, что граф Бонифас готовит в Африке мятеж. Я тогда не поверила. Бонифас был единственным генералом, не присягнувшим Жану, которого мы свергли только благодаря войскам Восточной римской империи. Теперь он действительно не подчинился моему приказу приехать для объяснений.

Она встала и сказала с теплотой в голосе:

— Поэтому я так ценю верных людей! Я верю, что Вы оправдаете мое доверие и никогда не предадите меня и Валентиньена. Если все будет хорошо, то Вас ждет блестящее будущее.