Противостояние

14 июля 450 года в 11 часов, в один и тот день и в один и тот час, послы Аттилы передали Теодозу и Валентиньену, двум римским императорам, одинаковое послание:

«Аттила, мой и ваш хозяин,

приказывает тебе приготовить дворец,

ибо он скоро придет».

Аттила продумал все, чтобы еще раз продемонстрировать потрясенным народам зависимое положение римских империй!

После этого все вассальные короли, цари, князья и вожди получили приказ, о мобилизации своих армий для новой большой войны. Союзникам было предложено отправить добровольческие корпуса. Престиж Аттилы был на такой высоте, что мобилизация происходила без трудностей. Все знали, что большая война против Восточной римской империи была выиграна малой кровью и воины имели много трофеев.

В начале 450 года в Испании, на юге и центре Галлии произошли сильные землетря,сения, вызвавшие панику населения. К этому добавились солнечное затмение и появление кометы. В такой ситуации даже обычные закаты казались кровавыми, а грозы и молнии небывалыми. На востоке, 28 июля императора Теодоза сбросила с себя лошадь, и он умер, разбив голову при падении.

Августа Пульхерия вышла замуж за генерала Марсьена, пятидесятидевятилетнего ставленника консула и генерала Аспара. Таким образом, Марсьен стал с 25 августа императором. Разумеется, он дал торжественное обещание не посягать на девственность своей более чем пятидесятилетней царственной жены. В октябре умерла Галла Пласидиа.

Новый восточно-римский император попросил Аттилу строить отношения на равных и предложил интерпретировать выплаты гуннам со стороны своей империи не как дань, а как помощь союзнику. Не зная этого, он в точности повторил жест китайских императоров, отправлявших дань потомкам Модуна под видом помощи соседям, живущим в тяжелом климате. Чтобы ублажить Аттилу и избавиться от властолюбивого и коварного Великого евнуха, Марсьен отдал Хризафиуса под суд. Вскоре этот бывший премьер-министр, лишившийся иммунитета, был растерзан на улице толпой. При этом Марсьен утверждал своему окружению, что сообщил Аттиле о своей готовности защищать честь империи с оружием в руках. Трудно поверить, что он мог выразить это в резкой форме после недавнего сокрушительного поражения своей империи. Скорее всего это было очередное преувеличение римской пропаганды. Вспомним мнимые победы Теодоза над персами и лживые утверждения о победах Бонифаса в Африке!

Аттила, решив атаковать Западную римскую империю, отказавшую выдать за него замуж принцессу Гонорию, не стал пока грубить императору Марсьену. Он отметил для себя, что римляне несмотря на все свои поражения и трудности, упорно продолжают считать себя выше всех. Было ясно, что при первой же возможности они постараются уничтожить новую гуннскую империю. Он слишком поддался лести и уверениям в дружбе константинопольских патрисов!

***

Аэций знал, что нарушая свои две торжественные клятвы верности гуннам, выступая противником брака Аттилы с Гонорией, он становится самым большим врагом своего бывшего друга. Он пошел на этот очень рискованный для него шаг, вырвав обещание императора Валентиньена выдать свою дочь принцессу Евдоксию за его сына. Так как жена Валентиньена императрица Евдоксия была дочерью Теодоза, а Марсьен и Пульхерия составляли фиктивную семью, то Аэций надеялся, что его Гаудентиус станет в будущем императором не только Западной римской империи, но может претендовать и на императорскую диадему Восточной римской империи. Для этого Аэций должен был оказать достойное сопротивление Аттиле, чтобы представить себя спасителем империи и поженить своего сына на дочери Валентиньена. Потом можно было бы даже избавиться от этого капризного Валентиньена и, договорившись как-нибудь с гуннами, вступить в Константинополь. Объединить империю! Тогда он может заключить союз с Аттилой о создании Римско-гуннской империи их мечты, где главную роль будут играть римляне. Если же допустить брака Аттилы с Гонорией, то Аэций скорее всего будет совсем отстранен от власти. Против него будут действовать не только Гонория, но и Орест с Онегезом.

Но можно ли он оказать Аттиле достойное сопротивление? Он может надеяться только на свое знание обычаев гуннов и их тактики ведения войны. Действительно, никто из римлян не знает лучше его гуннов.

Он знает, что целью Аттилы не будет оккупация больших территорий, что наступление больших масс кавалерии вне зоны степей не бывает длительным. Эти молниеносные экспедиции всегда кратковременны — они не длятся более четырех или пяти месяцев, в течение которых лошади могут выдержать усилия прежде, чем вернуться к пастбищам. Значит надо активизироваться только тогда, когда Аттила через четыре месяца после начала вторжения начнет вывод своей кавалерии. Надо тихо следовал за уходящими войсками гуннов, чтобы создать иллюзию наступления, чтобы потом трубить о своей «победе»!

Он знает хорошо, как Аттила бережет жизнь своих конников. Значит надо, чтобы римская пехота смогла выдержать атаки конницы, прикрывшись большими щитами. К счастью, он добился того, что его легионеры начали носить шлемы, даже надевать панцыри и использовать для своей защиты большие металлические щиты. Каких усилий ему это стоило! Но зато теперь есть надежда выдержать сражение со спешащей домой с трофеями конницей.

После такого анализа своих возможностей Аэцию стало легче. Надо мобилизовать большое войско. Аттила скорее всего вторгнется в первый год войны в Галлию, чтобы обеспечить участие в кампании своих германских союзников. Тем лучше!

Галлия переполнена вооруженными ополчениями визиготов и алан, предки которых убежали от гуннского наступления на Северном причерномории три четверти века назад; а также франков, бургундов и других варваров, озлобленных на гуннов, которые под его же просьбе в течении двух десятилетий громили этих варваров, защищая Галлию!

Частные отряды крупных землевладельцев, как ручьи сольются в реку. Во время войны с Восточной римской империей гунны освобождали рабов, а богатых уводили с собой, чтобы получить выкуп. Это хорошо известно владельцам вилл и латифундий, надежной опоры римской власти. А что же бедные? Багоды могут переметнуться к Аттиле. Говорят, грек Эвдокс вернулся и ведет пропаганду, объясняя крестьянам, что Аттила сохранит их автономию и будет облагать только десятиной. Что же, мы тоже пообещаем этим мятежникам прощение, сохранение автономии контролируемых ими территорий и даже полное освобождение от налогов! Разберемся потом.

В любом случае Аттила будет вести войну не спеша. Валентиньен будет паниковать и во второй или третий год войны выдаст свою дочь замуж за Гаудентиуса! Для того, чтобы пуще напугать бедного императора надо будет пустить слух о возможном предательстве аланского царя Санджибана, тайных переговорах гуннов с вандалами.

Принцессу Гонорию надо обязательно заключить под стражу, чтобы не убежала к Аттиле и не испортила всей игры!

***

Император Валентиньен вызвал Салвьена и сказал доверительно:

— Я еще не убежден до конца, что Аттила и Аэций действительно стали врагами. Что ты думаешь?

Салвьен тоже не знал, что думать:

— Думаю, что Аттиле выгоднее жениться на Гонории, чем пытаться договориться с ненадежным Аэцием и что он еще не оставил мысли о браке. Кроме того, у него есть другой знатный римский друг Орест. Поэтому не вижу большого смысла для Аттилы держаться за Аэция. Но Аэцией, как это мы хорошо знаем, способен на любую, даже немыслимую, комбинацию.

— Почему он пользуется таким авторитетом у своих солдат?

— Аэций имеет благородную внешность. Его обманчивая доброжелательность ввела в заблуждение даже графа Бонифаса. Он превосходный всадник гуннской школы, замечательный стрелок из лука, хорошо владеет всеми видами оружия, что вызывает восхищение офицеров и легионеров. Аэций как никто из римских генералов умеет находит общий язык с варварскими воинами. Он смел в бою и, благодаря гуннским наемникам, окружен ореолом побед. Действительно, в Западной римской империи нет другого столь авторитетного генерала.

— Значит придется его терпеть и дальше. Иначе Аттила возьмет меня голыми руками и накажет за Гонорию. Если же я выдам свою дочь Евдоксию за сына Аэция, то, честно говоря, сильно сомневаюсь, что после этого буду долго жить. Единственный выход для меня состоит в дискредитации или разоблачении Аэция и его казни по примеру моего дяди императора Гонориуса, казнившего в свое время всесильного Стиликона. Я не вижу никакого другого выхода.

Салвьен молчал. Он вообще не видел никакого выхода для молодого императора. Гонория могла спасти империю, заключив союз с Аттилой, тогда ее брат, по крайней мере остался бы жив. А что может теперь сделать бедный Валентиньен? Салвьен вспомнил свою первую встречу с Галлой Пласидиа, и как они смотрели на шестилетнего мальчика у фонтана. Он посмотрел в окно и увидел кровавый закат.