Салвьен увидел, что Онегез теперь живет почти в центре города, рядом с ханским дворцовым комплексом. К его дому примыкали каменные бани-термы римского образца с бассейнами, холодными и горячими залами. Посольствам были отведены резиденции недалеко от дома Онегеза. Ромулус и Татулл проводили много времени в семье Ореста, часто оставались ночевать в его особняке.
Приехал Аттила. Как полагается в самых торжественных случаях, его встретили молодые девушки, одетые в белые платья из тонкой ткани, державшие в поднятых руках легкий шелковый навес, под который с песнями пробегала группа по семь девушек. Поскольку было прохладно девушки имели изящные жилеты и высокие шапки из драгоценных мехов. Они приветствовали Аттилу и его новую молодую жену Эс-куо, пожелали им счастья, потом пошли перед ними. Встречающие приветствовали процессию радостными криками.
Когда Аттила проходил перед домом Онегеза, стоявшая на крыльце Айта поклонилась императору, который остановил свою лошадь. Она попросила его принять ее угощение. Аттила любезно согласился и два воина поставили перед его седлом серебряный столик с едой и встали с обеих сторон, поддерживая столик за ножки. Аттила перекусил и выпил, не сходя с седла, поблагодарил Айту и поехал к своему дворцу.
В тот же вечер Максимин, Прискос и Салвьен были приглашены Айтой, женой Онегеза, на ужин. На ужине присутствовали многие знатные гунны и иностранцы. Салвьен был удивлен и польщен тем, что Айта знала об его приезде и не забыла об их давнишней встрече. Она спросила его:
— Видели ли Вы своего бывшего друга Ореста?
— Да, мы немного поговорили сегодня днем. Он очень рад приезду родственников, а его жена сияет от счастья. Я приглашен к ним завтра на ужин.
— Я жду Онегеза завтра утром. Он был в восточной гуннской столице с ханом Элляхом и должен был скоро приехать. К сожалению, Кере-куо очень больна и Эллях тоже едет сюда, чтобы навестить мать. Кстати, познакомьтесь с доктором Эвдоксом, приехавшим из Галлии. Он делает все, чтобы помочь императрице.
Салвьен посмотрел внимательно на доктора, тот улыбнулся:
— Я Вас знаю. Помните наши беседы в Арле двадцать лет назад. Тогда я сказал, что хотел бы в один день побеседовать с Аттилой. На меня ваши рассказы произвели незабываемое впечатление. И вот теперь я здесь.
Офицер нахмурился:
— Я слышал, что Вы стали одним из руководителей бунтовщиков.
Эвдокс возразил:
— Багоды — это трудолюбивые галлские крестьяне, восставшие против римского ига и ставших невыносимыми налогов. Я действительно прожил много лет среди них и способствовал, чем мог, налаживанию нормальной жизни в освобожденных районах.
Начался ужин. Салвьен и Эвдокс сели в противоположных концах зала.
***
Прискос на следуюшее утро пошел один гулять по городу. Через несколько кварталов с ним поздоровался на греческом языке богато одетый человек. Прискос разговорился с ним:
— Вы прекрасно говорите по-гречески!
Человек, одетый в гуннские одежды, улыбнулся:
— Я — грек. Был коммерсантом в городе Виминариуме, был женат на богатой женщине и был доволен жизнью. Но началась война. Гунны взяли город. Я со своим богатством достался Онегезу. Был мобилизован в его армию, сначала сражался с римлянами, потом на востоке. Военные трофеи позволили мне выкупить свою свободу. Теперь я стал совсем гунном. Женился на гуннской женщине, у нас прекрасные дети, я стал большим другом Онегеза. Я ни о чем не сожалею. Моя нынешная ситуация гораздо лучше моей бывшей жизни римского коммерсанта.
Прискос был поражен:
— Не может быть! Почему Вы так считаете?
Незнакомец объяснил:
— Я здесь веду беззаботную жизнь. Здесь нет назойливой бюрократии, беспокоящей вас на каждом шагу. Война для гуннов является выгодным делом, тогда как нынешние римляне разучились воевать, а их военоначальники неумелы и трусливы. Для римлян мирная жизнь стала даже более невыносимой чем тяготы войны: налоги, поборы, сборы для оплаты дани победителям, бесчинства сборщиков налогов, гнет могущественных мира сего. Как может быть по другому, когда законы неодинаковы для всех? Богатые или влиятельные легко обходят законы. Бедные или слабые, не знающие тонкостей и формальностей закона не могут избежать даже несправедливого наказания. Многие умирают от отчаяния, разоренные бесконечными судебными процессами. Меня особенно возмущает, что надо заплатить даже за то, на что вы имеете полное право по закону. Какое бы преступление ни было совершено против вас, вы не можете добиться справедливости, не заплатив судье и всей клике юристов.
Прискос стал доказывать обратное:
— Я считаю напротив, что римское право хорошо продумано и призвано защищать всех, а не только богатых. Даже раб может обратиться в суд. Ничего плохого нет, что надо платить за работу судьям и адвокатам. Медлительность процедуры почти всегда оправдана. Согласитесь, что лучше подождать справедливого приговора, чем подвергнуться неправильному наказанию или проиграть дело из-за спешки и невнимательности судей...
Молодой дипломат был настолько красноречив, что расстрогал своего собеседника, который почти согласился с ним:
— Римское законодательство действительно хорошо продумано и преследует благие цели, но в жизни оно часто искажается или плохо применяется нечестными чиновниками и юристами.
В это время к Прискосу подошел слуга Онегеза и сообщил, что его хозяин приехал. Молодой дипломат поспешно попрощался со своим собеседником и вернулся к Максимину доложить важную новость.
***
Айта показала Онегеза подарки римлян и сообщила о том, что посол Максимина ждет его с нетерпением, чтобы срочно поговорить по личному поручению императора Теодоза. Заинтригованный Онегез сам пошел к римлянам. Граф Максимин дипломатично изложил ему странное предложение Теодоза о том, чтобы Онегез стал арбитром мира между Гуннской и Восточой римской империями. Прискос был удивлен скорости и резкости реакции гуннского министра греческого происхождения:
— Я не могу быть нейтральным арбитром. Неужели ваш император надеется, что я предам Аттилу из-за своего происхождения или за деньги! Не все можно купить и продавать как он думает. Я давно стал гунном, моя жена и дети являются гуннами. Ни за какие блага и почести я не изменю интересам моего государя, оказывавшего мне все эти годы столь высокое доверие!
Римляне были разочарованы. Прискос подумал: «Может быть, Онегез просто боится проявить симпатии по отношению к нам? Все это крайне странно: разве не лучше было бы этому греку помочь в этот трудный момент своим соотечественникам, чтобы потом вернуться с почетом в Константинополь, чем провести весь остаток своей жизни с этими варварами? Как же этому столь образованному греку, представителю древней и великой цивилизации, может быть интереснее жить у гуннов с совершенно другими чем мы обычаями?»
Aucun commentaire:
Enregistrer un commentaire